Еще один опус от Расстегай. Пока без названия, Остросюжетная проза с элементами мистики

Хорошо!
Пиши.

Тамара

Пишу


***
- Совсем забыла – мне же надо для стенгазеты рисунок сделать к двадцать второму апреля! – всплеснула руками Галя, и чуть было не испортила набросок Жениного профиля, над которым работала. – А я не то что ничего не сделала, а даже и не придумала, что именно нарисовать…
- Подумаешь – у тебя еще несколько дней есть, еще нарисуешь, - почти не разжимая губ, отозвалась старательно позирующая Женя. – Нарисуй гвоздики… Или Мавзолей… А, вот – нарисуй Ленина!
- Точно! Ленина! – обрадовалась Галя. – Теть Жень, да разговаривайте нормально, я сейчас ваше ухо рисую.
- Хотя нет, знаешь, лучше Ленина не надо… Нарисуй букетик какой и хватит, - нахмурилась Женя, забыв что надо сидеть задумчиво глядя вдаль.
- Да ладно, все в порядке, - улыбнулась Галя. – Вы боитесь, что я плохо Владимира Ильича нарисую? Не волнуйтесь – будет фотографическое сходство.
- Правильно – а пока можно на мне потренироваться! У меня прическа один в один как у нашего великого вождя!
Галя и Женя одновременно вздрогнули и оглянулись – на пороге комнаты уже несколько минут стоял Петр и с интересом прислушивался к разговору.
- Женечка – у вас профиль греческой богини, с вас не только картины писать - статуи лепить нужно! – мужчина с размаху уселся на кровать рядом с Женей. – Ну что, девочки, поболтаем об искусстве?
- А… А мне нужно еще кое-что Наташе сказать и домой бежать, я совсем забыла – ко мне придти должны были, с работы…
Женя вскочила и, скорчив Гале извиняющуюся гримасу, торопливо вышла за дверь. Художница растерянно посмотрела ей вслед и перевела взгляд на Петра. Тот надув щеки громко хлопнул по ним ладонями, весело сказал:
- Ну что, подруга по несчастью? Бросили нас, да? А давай-ка, ты и впрямь, изобразишь меня? – он подошел к Гале и с восхищением уставился на набросок. – Смотри, и впрямь, фотографическая точность! Какая красавица, а? Подаришь мне потом?
Галя растерянно пожала плечами – она догадывалась, что Женя не будет в восторге, если она отдаст ее портрет кому-то без ее ведома.
- Давайте, нарисую вас, раз моя натурщица ушла…

Вбежав в кухню, Наталья подскочила к мойке, зачем-то открыла кран, и тяжело дыша, точно пробежала несколько километров, оперлась о край раковины, не доверяя подгибающимся ногам. То, что она сейчас видела в гостиной, полоснуло по сердцу точно ржавой ножовкой. Она знала, что Виктор ей изменяет, особенно тогда, после рождения Гали, муж демонстративно собрал чемодан и ушел к какой-то женщине. Но погоревав, она смирилась с этим – идти обратно к родителям Наталье не хотелось, особенно ей не хотелось слышать торжествующее матери: - А я же говорила! К тому же, Виктор вскоре вернулся. Да, он изменился, стал злой, циничный, и что самое ужасное – совершенно не любил, да и просто не хотел знать собственную дочь. А Наталья, понимая, что причина столь радикальной перемены поведения мужа – Галя, сама подспудно начала ее, не то чтобы ненавидеть, но считать причиной всех бед. Пока не было Гали – она, Наташа была горячо любима. Появилась Галя – обожание мужа исчезло, а возникло постоянное раздражение вперемешку с равнодушием. А Наталья по-прежнему его любила, иногда даже, боготворила. Себя Наталья считала совершенно никчемным, бесполезным человеком, и это мнение в ней усердно поддерживал и взращивал муж. А кто же она еще, при таких именитых, успешных родителях, при таком высокопоставленном муже? Всего лишь химик из суд экспертной лаборатории! Как любил презрительно говаривать Виктор: - Спасибо хоть, не патологоанатом, не хватало, чтоб моя жена вместо курей в борщи, трупы разделывала.
Когда появилась Юля, Наталье показалось, что их прежние отношения с Виктором ожили. И возникла надежда, что теперь будет все как прежде, до появления большой проблемы по имени Галя. Наталья догадывалась, что на самом деле у проблемы совсем другое имя, но сестру мужа она боялась пуще прежнего, и не то что говорить, а и думать о ней плохо боялась. А муж.. Ну что ж муж… Зато он всегда отдавал ей свою зарплату! Он всегда ночевал дома, кроме тех случаев, когда ездил в командировки. Ох уж эти командировки! В Чехословакию, Болгарию… Как изводилась Наталья каждый раз, когда он туда ездил! Ведь там столько соблазнов! Развратных, легкодоступных, красивых женщин, которые наверняка при первом же удобном случае кинутся ему на шею! Одна была надежда – с Виктором всегда ездила Елена, уж при ней бы он не стал пускаться во все тяжкие! Во всяком случае, так думала Наталья до того, как только что увидела руку секретарши в тарелке ее мужа…
- Ффу, до чего же назойливый тип! – послышался позади Натальи голос Жени. – Ну, подруга, еще одних таких смотрин я не переживу! А вернее – не приду на них, хоть ты Алена Делона притащишь… Наташ, ты чего?
Наталья медленно обернулась, не поднимая мокрых глаз, ей было невероятно стыдно перед подругой, которой она когда-то категорически запретила даже намекать на неверность мужа.
- Жень... Он... и Лена… Они…
- Вот козел! – Женя силой усадила Наталью на стул, и всунула в руки чашку с остывшим чаем. – В общем, так – ты завтра идешь к его начальству и сообщаешь об аморальном поведении председателя комитета по делам молодежи…
- Нет! – Наталья, громко стукнув, поставила чашку на стол, расплескав чай. – Ни за что!

Интересно, Ань
И про Галю интересно, и про Наталью...
Никаких замечаний нет
Просто -
Жду дальше

Тала
Спасибо! Мне все время кажется, что пишу здесь слишком нудно, я люблю чтоб сюжет развивался стремительно, а тут застряли все в одной квартире... Но и избежать этого никак нельзя - именно сейчас закладывается суть сюжета, и рассказывается о героях...

Ой, не: я спокойно отношусь - в квартире, так в квартире, там тоже бывает интересно!

Анечка, пишешь замечательно... только медленно очень...

Расстегай
Не могу отвечать за всех, но... Если Вы пишите романы психологические (а это так), то главное - это характеры, личности, мотивы. А уж при каких обстоятельствах, в каких декорациях - дело второстепенное.

Поэтому не рефлексируйте, Автор! Ведь хорошо же пишите!
Не торопитесь с триллером, разворачивайтесь не спеша!

Расстегай, так это высший пилотаж - поддерживать интерес читателей - не прибегая к внешнему драйву.

Согласна с Лакотой - рефлексию в топку и работать, работать.

Тамара

Дело не в том, что пишу я не медленно, а проблемы у нас все еще не закончились связанные с той дракой сына в школе... Из-за того, что его ударили в живот, того пацана и сына решили поставить на учет... Вот мы и бегаем, особо не попишешь, когда такое происходит. Сейчас вроде, пока зависло, ни туда ни сюда, вот я и села снова писать... Посмотрим, как оно будет, если что, придется в прокуратуру обращаться.

Лакота

Да, вот сама и не думала ничего такого писать, как-то само собой стало выходить, что, да, психологические.

Да, конечно... Сама-то не люблю подобные жанры, а вот, что-то поперло Не буду торопиться, пусть идет как идет, а там, если что, сократить можно будет...

Ваша тетя

Будет сделано, мон капитан!

Сегодня после обеда выложу еще, если младшее поколение ничего нового не отколет

Женя, раскрыв рот, смотрела на подругу, не зная, что сказать.
- Что смотришь? Все у нас хорошо! И у тебя так же будет, если обратишь внимание на Петра! Он же…
- Ладно, я все поняла, пойду, пожалуй, - Женя, пряча жалостливый взгляд, поднялась и направилась к двери. Наталья растерянно смотрела ей вслед.
- А как же…
- Да, чуть не забыла, - Женя остановилась на пороге, и не оборачиваясь, сообщила стене: - Меня все-таки повысили. Собственно, из-за этого я сегодня и пришла – поделиться с тобой. Все же, фамилию никуда не спрячешь…
- Повысили? Правда? – подскочила Наталья, и подбежав к подруге, схватив ее за плечи развернула насильно к себе лицом.. – Ну вот видишь – я же говорила! А ты все – фамилия, фамилия… Замечательная у тебя фамилия – Гинзбург, чего ты на ней зациклилась?
- Гинзбург? А что, и впрямь – шикарная фамилия! Не Толстопупенко ж какая-нибудь! Оставьте вы все эти домыслы по поводу пятой колонны, ни к чему хорошему это не приведет! – раздался оглушительный голос Петра, и через мгновение он сам вплотную подошел к Жене. Та не успела раскрыть рот, как в кухню ворвался взбешенный Виктор.
- Что тут еще разговорчики? – разъяренно зашипел он, глядя почему-то, на жену. – Вы тут, что - собрались на смотрины или политику партии обсуждать?
- Смотрины закончены, всего хорошего, - сухо произнесла Женя, выходя в прихожую. – Завидую я Наташ, твоему счастью – это ж кремень, а не мужик! Истово служит делу пар… То есть, не вставая с жен… А впрочем, всего хорошего.
Под оглушительное молчание она обулась и, накинув на плечи легкое пальто, выскользнула за дверь. Первым очнулся Петр:
- Ну-с, раз моя не состоявшаяся половина ушла, пойду дальше служить делу пар… тьфу ты! Служить натюрмортом, или как там его… Меня наша художница заждалась наверно.
Оставшись наедине с мужем, Наталья, до того пристально разглядывавшая линолеум, подняла на него растерянный взгляд: - Вить… А… Юля где?

***
Юля, глотая злые слезы и крепко прижимая к себе останки куклы, пряталась за темным островком трамвайной остановки. Дул несильный, но постоянный и довольно принизывающий ветер, она продрогла, проголодалась – от воспоминания об аромате готовящегося маминого пирога заполонившего теплую и уютную квартиру, в животе неистово заурчало, но возвращаться в этот привычный уют не хотелось.
- «Ничего, вот сейчас они заметят, что меня нет, наплачутся!» – думала она, провожая взглядом такого же одинокого и несчастного, как и она сама, мурого кота. Тот прошел мимо нее, но неожиданно развернулся и подошел к девочке, с надеждой принюхиваясь – очевидно, учуял запах колбасы, которой пропахли ее пальцы.
- Брысь, нет у меня ничего! – шикнула Юля на кота. – Я сама теперь бездомная…
Кот, вздохнул, словно поняв, что ему сказали и, дернув хвостом, ушел. Одиночество накатило на девочку с прежней силой. Она всхлипнула, но тут отчаянно громыхая и бренча на повороте, к остановке подъехал трамвай. Словно на что-то решившись, Юля выступила из тени, в которой стояла, но мелькнувший мимо женский силуэт показался ей знакомым, и девочка вновь отступила назад – к трамваю спешила Женя. Не заметив Юлю, она запрыгнула на подножку и исчезла в глубине вагона. Стуча зубами, девочка сердито смотрела, как захлопнулись двери трамвая, но не успела она обругать вечно не вовремя появляющуюся подругу матери, как к остановке подошел другой трамвай.
- О, вот этот точно мой! – обрадовалась Юля, и дождавшись, когда от остановки отъедет тот, в котором была Женя, быстренько заскочила в вагон.

***
- Нету у нее подружек в подъезде, нету! – истерически кричала сквозь слезы Наталья, роясь в записной книжке. – Лена, поговори с ним, пусть скажет все как есть! Он должен знать!
- Наташа, пожалуйста, успокойся хоть немножко! возьми себя в руки! – Лена уговаривала плачущую мать, сама мечтая оказаться отсюда как можно дальше - все эти семейные сцены казались ей ужасно утомительными. Да и вставать завтра на работу как обычно…
- Владя сказал, все что знал. Виктор Степанович, мы пойдем, а? Я очень переживаю за девочку, как за родную, честное слово, но я отвечаю за маленького брата, и ему завтра в школу рано вставать…
- Кто тут маленький? Я?!
- Владя, молчи…
- Да, Леночка, идите, конечно, мы тут сами разберемся, - Виктор положил телефонную трубку на аппарат, и поднялся, чтобы проводить любовницу.
- Куда ты пошел?! – заполошно вскинулась Наталья, выронив блокнот. – Ты в милицию еще не позвонил! И больницы не все обзв…
- Какие милиции – больницы? – разозлился Виктор. – Надо по ее подружкам пройти, она может у кого-нибудь из них торчать.
- У Оксанки она, наверно, - тихо сказала сидящая в углу Галя. – Она все с ней больше…
- Дядя Витя, давайте я с вами схожу, - нерешительно предложил Влад, чувствовавший за собой вину, что не остановил Юлю.
- Сиди уж, куда ты пойдешь! – рявкнула сестра.
- Пошли, парень, - направился к двери Виктор, - пусть тебе это будет уроком.

***
Женя вошла в прихожую, закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Крепко, почти до боли зажмурила глаза, стараясь не видеть укоряющего взгляда мужа, смотревшего на нее с фотографии стоящей на тумбочке в спальне. Наверняка он видит сейчас ее, подлую предательницу сквозь стены. Ведь только-только прошел год после трагедии, а она уже ходит на свидания! И плевать, что не она его затевала, плевать, что не собиралась никогда больше встречаться с тем человеком, какая разница! Ведь она отлично знала, ради чего вся эта вечеринка затевается, а значит – виновна. В груди у Жени что-то скрутилось, ей казалось – кто-то твердой рукой выжимает из ее измочаленного сердца кровь. Она застонала и, схватившись за грудь, побежала в спальню, спотыкаясь в полумраке, слегка подсвеченным светом уличных фонарей. Женя подбежала к тумбочке, упала на колени и, скрипнув рамкой по полированной поверхности, схватила ее, и прижала к груди.
- Миша… Мишенька… прости…
Женя застыла. Любимые часы мужа громко тикали, этот звук эхом отдавался в голове женщины. Она приподняла голову и рассеяно скользнула взглядом вокруг. Кровать, на которой комом лежало одеяло – совсем недавно она делила его вместе с Мишей… Он всегда шутливо жаловался, что она наверняка мечтает его заморозить насмерть – ведь к утру, он постоянно просыпался от холода, потому что она – скотина! заматывалась в это самое одеяло, стягивая его с мужа. А он еще смеялся, что после холодных ночей ему погреться у огня пожаров самое то… И вот, согрелся.. Навсегда… Женя еле слышно простонала, крепче прижимая к себе фотографию. Вошел в пылающую квартиру, чтобы спасти неходячую старушку, да так там и остался. Теперь-то ему не холодно.
Моргнув, чтобы стряхнуть слезы с ресниц, Женя перевела взгляд на шкаф, где в простенькой стеклянной вазе без воды стоял букет засохших ромашек. Михаил подарил их жене за день до своей гибели. Она тогда сидела на подоконнике, и во все горло, распевая песни, мыла окно. Он тихо подошел сзади и, схватив в охапку, стащил ее с подоконника. Бросив ее на кровать, хохочущую и отбивающуюся, он осыпал ее этими ромашками, жалея, что это не розы.
- Ты что, хочешь, чтобы я была от такого дождичка из роз, как после драки с кошкой? – весело спросила тогда его Женя, дернув его за руку, и роняя рядом с собой на кровать. – Нет уж – ничего нет лучше моих любимых ромашек от моего любимого мужа…
- Любимый муж? А что, есть и нелюбимый? – отозвался он, накрывая их обоих одеялом с головой. – Ничего что я в ботинках?
- «Что же он еще тогда сказал…» - подумала Женя. – «А, вот – люблю, когда стекла вот так сияют, словно драгоценные камни или твои глаза…».
Она осторожно поставила фотографию на место, и принялась судорожно стягивать с себя пальто.
- Сейчас... Сейчас…
Женя выбежала из комнаты, но через несколько секунд вернулась с мокрой тряпкой в руке. Машинально хлопнула по выключателю, и рванула шпингалет на окне, почти ничего не видя после долгого пребывания в темноте. Открыв окно, она принялась лихорадочно тереть его тряпкой. Несколько минут бешеной работы – еще немного, и стекло треснуло бы от напора хозяйки, и Женя встала трясущимися ногами на подоконник. Вытерев мокрое от слез лицо рукавом, она, немного откинувшись назад, потянулась к верхней части окна.
- Тишка, куда ты пропал! Иди скорей сюда! – донесся до нее сердитый мужской голос с улицы. Услышав вместо «Тишка» - «Мишка», Женя подскочила, пошатнулась и медленно, как показалось ей, начала заваливаться в сторону зияющей пропасти глубиной в семь этажей, на дне которой с веселым лаем бежал черный песик Тишка. Рука, судорожно сжимающая тряпку, сама собой вцепилась в створку окна, второй Женя умела ухватиться за край рамы. На какое-то мгновение она, откинувшись назад, подумала, что сейчас полетит вниз, и мысль разжать пальцы щекотнула ее сознание, внутри что-то сладостно сжалось в предвкушении, но это мгновение прошло, она с отчаянным коротким воплем одним рывком вбросила себя в комнату.
Женя очнулась от звука звонка в соседнюю квартиру. Она лежала ничком под окном, спина, куда дул холодный ветер, замерзла, подвернутая нога болела, ладони горели от десятков мелких ссадин, но самая сильная боль притаилась внутри – жгучая, раздирающая, выворачивающая душу наизнанку.
- Миша… - простонала Женя, встав на четвереньки и раскачиваясь из стороны в сторону. – Миша… Это же ты за мной приходил, а я дура, осталась… ну почему я за тобой не пошла?

Вон оно как... Чуть трагедия не случилась....
А про Юлю? Юлька где?

Тала

А про Юльку будет дальше

Где, откуда, ты берешь такие замечательные сюжеты....

Тамара
В основном из головы